Данный материал является предметом авторского права и предназначен только для размещения на сайте Первоуральск.Ру. При цитировании ссылка на автора (Н.В. Акифьева) и ресурс (Первоуральск.Ру) обязательны.

Первая половина XVIII века

В январе 1702 года верхотурскому воеводе Кузьме Козлову поступило сообщение от приказчика Чусовской слободы Лазаря Будакова о том, что 25 декабря 1701 года в Чусовской слободе были задержаны местный житель Иван Тимофеев и крестьяне-рудоискатели из Кунгурского уезда Федор Попов и Костка Микифоров. А еще приказчик писал о необычных камнях, найденных рудоискателями в бору у «Волчьей» горы.

В конце февраля 1702 года руду, обнаруженную кунгурскими крестьянами, доставили в Москву. Там ее исследовал греческий мастер Вениамин Левандиан, который объявил, что «найденная руда магнитная, а серебра в ней нет».

Поражение русской армии под Нарвой отозвалось на Урале грозным эхом. Несмотря на пуск Невьянского и Каменского заводов, пушек не было, и потому требует Петр I у «надзирателя артиллерии» Виниуса: «Ради Бога, поспешайте с артиллериею. Время яко смерть». Пришлось Андрею Андреевичу на исходе лета 1702 года ехать в Сибирь, которой он управлял уже пятый год, а воочию еще не видел. В Уткинской слободе местный крестьянин Федор Росов донес высокому сановнику о странных рудах в окрестностях Волчьей горы. Не исключено, однако, что сведения те были Виниусу не в новинку. Однако инерция русской жизни так же велика, как и территория России. Поэтому нет ничего странного в том, что чиновники о магнитных рудах «забыли». Вспомнили же только спустя два десятилетия, «усердием» Главного командира горного ведомства генерал-майора Вилима Ивановича Геннина.

Весной 1724 года, «усмотрев удобное место на Ревде реке, которая на Чусовой», решил генерал, что впредь надлежит там Его величества завод строить, ибо достаточно вокруг всяких руд и лесов. Но не тут-то было. От строительства Ревдинского казенного завода Геннину пришлось отказаться: «Оного строения зачинать вновь невозможно и не кем».

Летом 1724 года генерал всерьез планировал построить на базе Подволошенского рудника, что на Чусовой, серебряный завод. «По всем расчетам рудник у деревни Подволошной должен был превзойти по мощности дальний Нерченский». Но прогнозы не оправдались. Демидов с сыном Акинфием оказались «проворней» генерала. В июне 1724 года Берг-коллегия выдала «Демидычу» разрешительный указ на ревдинские места. Якобы «отыскал он в пустых и диких местах на речке Ревде магнитную железную руду».

В ноябре 1725 года старик Демидов умер, а на уральских просторах появился новый предприниматель — его младший сын Никита. На Невьянск и Тагил он претендовать не мог, а вот за ревдинские места решил с братом побороться.

Однако Акинфий Никитич от места, доставшего ему от батюшки по наследству, отказываться не собирался. Павел Петрович Бажов «сказывал» об этом так: «А у старика Демидова, кроме Акинтия, были и другие сыновья. Тоже заводчики, только не по здешним местам. У одного из этих сыновей, Никитой же его, как и старика звали, Брынский завод был. Вот этот брынский заводчик Никита и удумал податься в наши места. А сам уж давно облюбовал место, где теперь Ревда-завод стоит. Тут же на Волчихе да и по другим горам и руду обыскал. Ну, только Акинтий сразу братцу любезному оглобли заворотил. „У моего-то, — говорит, — кармана братьев нету. Сам на том месте завод строить буду“. Ну, тогда Никита видит не идет дело, суд завел с Акинтием из-за рудников».

Нравилось это Акинфию или нет, но с братом ему все же пришлось договариваться полюбовно. Ревду он оставил за собой, а Никите «передал» место на другом берегу Чусовой — у речки Шайтанки. Теперь задумались в Берг-коллегии. А все потому, что получили они из Сибирского обербергамта выписку с прошением «барона и действительного статского советника Александра Строганова с братьями» о строительстве заводов на речках Теленбаихе (Билимбаихе) и Шайтанке, около которых отысканы их приказчиками Окуловым и Бушуевым железные руды. И все бы ничего, если бы не вездесущий Акинфий Демидов, приказчик которого Степан Егоров, якобы, у той же речки Теленбаихи обнаружил железную руду прежде Строгановых.

Итак, на Чусовой становилось тесно, и если раньше в Берг-коллегии разбирались по большей части споры мелких промышленников, то теперь начиналась схватка гигантов. Но битвы не получилось. 9 июля 1730 года Берг-коллегия подтвердила свое решение пятилетней давности по Ревдинскому заводу, передав его строительство Акинфию Демидову, а брату его, Никите Демидову, досталось место на речке Шайтанке. Строгановы же, по указу Берг-коллегии от 15 июля 1730 года, стали осваивать место на Билимбаихе.

Первым начал строиться «на Ревде» Акинфий Никитич Демидов. Устройство заводской плотины началось в августе 1730 года в узком месте речной долины, между горами Сороковой и Угольной. Неожиданно речка Ревда показала свой горный нрав, и весной 1733 года, только что отроенная плотина, была снесена. Никита Никитич приступил к строительству летом 1731 года. «Место, где ныне устроена главная плотина и существует пруд, — писал священник Александр Топорков, — было тогда пустынное, непроходимое, обитаемое лишь дикими зверями. Поэтому башкиры и дали ему название Шайтан-лог, то есть Чертов лог, а отсюда произошли названия как речки Шайтанки, так и самого Шайтанского завода».

Первая плавка чугуна в Шайтанской домне была проведена 1 декабря 1732 года. Первые результаты не радовали Никиту Демидова. Но, что он мог сделать? Во-первых, все производство в Шайтанском заводе держалось только на одном человеке — ссыльном кузнеце Ларионе Клюеве, а других, «таких искусных мастеров не имеется». Во-вторых, оказалось, что магнитная руда Волчьей горы, под которую собственно и строился завод, «особливое свойство имеет: она в плавлении крепка, а выплавленное из нее железо жестко».

Весной 1733 года началось строительство строгановского завода в устье речки Билимбаихи. Стройку все время лихорадило. Особенно сложная ситуация возникла при возведении доменной печи. Но помог Геннин. По данным историка Николая Корепанова, чертеж домны генерал подготовил лично, а закладывать печь господам баронам отправил на Билимбаиху доменного подмастерья Бориса Масленникова. Первый чугун доменная печь Билимбаевского завода выдала 17 июня 1734 года.

Дольше других строился на Ревде Акинфий Демидов. Его завод был пущен в работу 1 сентября 1734 года. В тот день была задута первая из двух ревдинских доменных печей. Завод сразу создавался как предприятие с полным металлургическим циклом, включавшим чугуноплавильное, железоделательное и литейное производства, а также отливку чугунных изделий и ковку якорей. Строительство велось с подлинно «акинфиевским» размахом. По своей производственной мощности Ревдинский завод сразу же вошел в число крупнейших металлургических предприятий страны.

Вторая половина XVIII века

В 1745 году обязанности Главного горного командира стал исполнять Никифор Герасимович Клеопин, приемник и продолжатель дела Геннина. «Ныне же усмотрено (не без помощи чусовских крестьян Федота Мезенина и Матфея Гилева — авт.), — писал Клеопин после одной из своих поездок, — что близ Уткинской пристани с левой стороны впала в Чусовую речка Утка, которая водою всегда бывает довольна. И если на оной построить плотину и пильную мельницу вместо Каменской, и к тому построить домну и молотовую фабрику с двумя молотами, то можно тем чугуном не только те молоты, но и Сылвенский завод довольствовать, а также лес пилить и коломенки при том Уткинском заводе строить».

В 1747 году приступили к возведению завода. Руководил строительством член канцелярии Главного правления Сибирских и Казанских заводов, товарищ Михайло Ломоносова, берг-мейстер Густав Ульрих Райзер, а главным техническим специалистом был плотинный мастер Леонтий Степанович Злобин. Это о нем генерал Геннин в свое время писал: «Самый искусный в своем деле».

1 сентября 1749 года Уткинский казенный завод был введен в эксплуатацию. На момент пуска — это был чугуноплавильный завод с одной доменной печью. В отличие от другого Уткинского предприятия, расположенного на одноименной речке ниже по Чусовой, этот в народе стали звать казенным или новым, а тот, демидовский, — старым.

В трех верстах от Новоуткинского завода на реке Чусовой расположилось старейшее уральское поселение — таможенная застава Чусовская (Уткинская) слобода. Оно было основано «крестьянским садчиком» Фролом Араповым и «слободчиком» Афанасием Гилевым в 1651 году. Но не пограничная служба принесла известность этому месту, а речной сплав. Здесь находилась главная казенная пристань горнозаводского Урала.

Первый караван из 40 стругов ушел с Уткинской пристани в конце апреля 1703 года. Но в те времена караваны снаряжались далеко не каждый год. Старые казенные заводы немного тогда приносили прибыли, а новые еще только строились. А вот когда построились, то тогда и на Утке развернулось строительство, и с 1731 года ежегодно весеннею порою стали уходить с Уткинской пристани барки, груженные железом и медью, начиная отсчет уральского горнозаводского времени — от весны и до весны.

К середине XVIII века на Чусовой, от Ревды до Уткинской пристани, действовали четыре завода: два демидовских — на Ревде и Шайтанке, строгановский — на Билимбаихе и казенный — на Верхней Утке.

Первыми жителями Шайтанского и Ревдинского заводов были в основном старообрядцы. В те времена влияние «раскольников» в Шайтанском заводе было значительным, а община — богатой. Особенно колоритными фигурами были старики Осеневы, чей сын Иван («лицом смугловат, глаза серые, нос кубышковат, на голове волосы седые, борода круглая русая с сединой, ус светлорус, утробист, в левом ухе серьга») был едва ли не богатейшим купцом в округе. «К 1735 году, — отмечал историк Николай Корепанов, — он имел в Екатеринбурге три торговые лавки и несколько речных барок на Чусовой, а прославился на всю Сибирь тем, что перегонял до китайской границы башкирских верблюдов».

Совсем другими были жители Билимбаевского и Уткинского заводов. Среди них не было каторжников (как на Шайтанском заводе), раскольников (как на Ревдинском). По утверждению историка Александра Дмитриева, Билимбаевский и Уткинский заводы Екатеринбургского уезда: «это два замечательных центра по количеству доныне сохранившихся там произведений русского народного слова».

18 августа 1745 года скончался величайший заводчик, старший сын легендарного Демидыча Акинфий Никитич Демидов. Но некому было подхватить гигантское наследство. Дело в том, что в своем завещании, написанном 24 марта 1743 года, все заводы и большую часть капиталов Акинфий Демидов оставлял младшему из трех сыновей — Никите. Однако завещание исполнено не было. Более десятилетия длился передел имущества и братья, окончательно рассорившись между собою, вступили во владение своими частями только 1 мая 1758 года. Все вотчины и заводы были разделены примерно на три равные доли. Ревдинская часть досталась Григорию Акинфиевичу Демидову.

В 1747 году начали раздел состояния и братья Строгановы. В 1749 году все имущество было переписано и разделено на три приблизительно равные части, а затем брошен жребий. Билимбаевский завод стал собственностью барона Сергея Григорьевича Строганова.

В декабре 1758 года «занемог» младший сын Демидыча, «шайтанин» Никита, и, «чувствуя престарелые свои лета» поделил имущество между четырьмя сыновьями. В результате жеребьевки Шайтанский завод достался Алексею. Сыновья, однако, не были удовлетворены результатами раздела и с согласия отца провели размен доставшихся частей. В итоге Шайтанская часть, куда вошли Шайтанский, Каслинский и Кыштымские заводы, досталась Никите.

Еще более серьезные изменения произошли в Новой Утке. 17 июля все того же 1758 года из Берг-коллегии последовал указ о передаче Уткинского казенного завода действительному камергеру Сергею Павловичу Ягужинскому. 1 января 1759 года Ягужинский вступил во владение предприятием.

В 1761 году умер Григорий Акинфиевич Демидов. Ревдинский и Бисертские заводы, по произведенному в 1765 году разделу, достались его младшему сыну Петру Григорьевичу Демидову.

В конце 60-х годов смена собственника произошла и в Шайтанском заводе. Предприятие переживало в то время не лучший свой период. 1767 год и стал для Шайтанских заводов последним годом демидовской эпохи. «Во второй день октября дворянин Никита Никитич, сын Демидов, в роду своем не последний, [продал] купцам города Гороховца Ефиму да Сергею Алексеевичам, детям Ширяевым, женам их, детям да наследникам, свои собственные, в Сибирской губернии, Верхотурского уезда, а в Екатеринбургском ведомстве построенные два завода, железоделательный и молотовый, на речке Шайтанке, которая впадает в реку Чусовую, — Верхний да Нижний, именуемые Шайтанскими, да пильную Ельничную мельницу».

Не обошли перемены и Билимбаевский завод. Нет, Сергей Григорьевич Строганов не продал завод. В 1756 году он, как и положено добропорядочному отцу, передал предприятие своему единственному сыну Александру.

Крестьянская война

Наступила весна 1771 года, и заводские окрестности наполнились тревожным ожиданием. То там, то здесь, видели в лесах неизвестных людей, и все чаще стали приходить вести о грабежах и разбойных нападениях. Гром грянул в ночь с 8 на 9 июня. В Шайтанке царствовала мертвая тишина, так как по распоряжению владельца завода в ночное время никто из жителей не смел ни ходить, ни ездить по улицам. Церковный сторож Иван Рукавишников, отбивая на колокольне полночь, заметил около церкви на краю леса каких-то людей, которые, встав на колени лицом к церкви, молились, причем один из них читал по книжке молитву. Помолившись, злоумышленники подошли к господскому дому. Схватка была короткой. Взятые врасплох и объятые ужасом заводовладелец и его слуги пали на колени перед атаманом и просили помиловать их. Но напрасно. Рыжанко, как собаку, стреляет Ефима Ширяева. Разбойники мечут собравшемуся народу хозяйские деньги, сахар, пряники и, загрузив на подводы заводскую казну, собрав все ружья, пистолеты, порох и свинец, уходят. Вскоре стан разбойников нашли. В ходе перестрелки один разбойник погиб, остальные разбежались, а сам раненый Рыжанко, известный как «Золотой атаман», попал в плен. Атамана доставили в Екатеринбург; им оказался беглый крепостной князя Шаховского Андрей Плотников.

После убийства Ефима Ширяева многострадальные Шайтанские заводы стояли на перепутье. Совместное управление приносило совладельцам только разочарование. Известный ученый Иван Георги, проезжая в те годы через Шайтанские заводы, отмечал: «Все здесь ветхое». Поэтому все вздохнули с облегчением, когда в 1786 году Сергею Алексеевичу Ширяеву удалось откупиться от вдовы и племянников и стать единоличным хозяином заводов.

В январе 1774 года над Екатеринбургским ведомством повеяло духом «оренбургской грозы». Отряды пугачевских атаманов, подойдя с юга, взяли Красноуфимскую крепость и двинулись на Кунгур. Одновременно отряд повстанцев во главе с «полковником» Иваном Белобородовым двинулся от Кунгура на Екатеринбург.

«По утру, 18 января, — вспоминал Дементий Васильевич Верхоланцев, служивший в то время горным писчиком в Билимбаевском заводе,— приехал на Билимбаевский завод последователь Пугачева, полковник Иван Наумович Белобородов, отставной канонир Кунгурского уезда, Богородского села, знавший истинного Петра III. В этот день в народе было большое волнение. Мастеровые и крестьяне в пьяном виде бушевали по улицам. Конторские бумаги и архив вынесли на площадь и сожгли. Кроме рудных рабочих, многие, кто по воле, кто из страха, пристали к шайке Белобородова. В числе их были и служители».

На следующий день Белобородов с передовым отрядом «в числе до семисот человек или более пехоты, и во множестве конницы» вступил в Шайтанский завод. Здесь отряд получил подкрепление из 150 мастеровых. Весомым аргументом новой власти стали виселица и плаха, воздвигнутые у заводской плотины.

Не остались в стороне и ревдинцы. Как только Белобородов появился в Шайтанском заводе, они послали туда свою делегацию. Около 200 ревдинских мастеровых и работных людей примкнули тогда к армии повстанцев. Вскоре случилось и первое боевое крещение: из Екатеринбурга пришла команда под начальством капитана Яропольцева. «Мы, — вспоминал Верхоланцев, — разбили ее и взяли 60 пленных, из коих полковник наш двоих повесил, двоим головы отрубил, четырех плетьми застегали, а остальных постригли в казаки».

16 февраля команде секунд-майора Фишера удалось выбить бунтовщиков с Шайтанского завода. Однако наступающая ночь «принудила господина Фишера возвратиться с командою в Екатеринбург, а дабы разогнанные злодеи не остались и после его ухода в покое, то зажег он упомянутый Шайтанский завод в шести местах».

В годы крестьянской войны Уткинский завод Ягужинского также был захвачен и разграблен бунтовщиками. Плавка в доменной печи была остановлена «необыкновенным порядком, и потом застывший чугун из оной с великим трудом едва был выломан». Отряд новоуткинских мастеровых под командованием унтершихмейстера Павла Журбинского пополнил ряды мятежников и принял участие в штурме Староуткинского завода.

Завод Ягуджинского стоял без работы почти год. Работа в нем возобновилась лишь в начале 1775 года. Незадачливый владелец постарался избавиться от предприятия и в сентябре 1778 года продал Уткинский и Сылвинский заводы за 100 тыс. рублей Савве Яковлевичу Яковлеву (Собакину). Но и Савва Яковлев недолго распоряжался Уткинским заводом, 1 февраля 1784 года, предварительно распорядившись о наследстве, он умер. Однако его духовное завещание не было исполнено, ибо сыновья посчитали себя обиженными. Тяжба наследников длилась несколько лет, и в результате Уткинский завод перешел во владении поручику Ивану Саввичу Яковлеву.

Первая половина XIX века

Ревдинский завод вступал в новое столетие с двумя доменными печами, 3 молотовыми фабриками, колотушечной, сталеделательной и якорной фабриками. Однако столь внушительная мощь не помогла владельцу предприятия. В 1805 году Петр Григорьевич Демидов, не проявив достаточной предприимчивости, продает Ревдинский завод коллежскому асессору и верхотурскому именитому гражданину Алексею Васильевичу Зеленцову. Дела у Зеленцовых шли настолько плохо, что в 1819 году Ревдинский завод за долги был взят в казенное управление.

Похожая ситуация складывалась и на Шайтанских заводах, которые в 1807 году, после смерти Сергея Алексеевича Ширяева, перешли его сыну Александру. Отставной майор жил тогда либо в Екатеринбурге, либо в селе Тюбук, и, по выражению протоиерея Федора Карпинского, «шалил много». В начале 1808 года Ширяев подал царю прошение, в котором «изъявлял невозможность свою продолжать без казенного пособия действие двух Шайтанских заводов». Александр I удовлетворил просьбу несостоятельного владельца. 25 января им был подписан рескрипт о взятии Шайтанских заводов в казенное ведомство.

Однако Шайтанские заводы не отошли государству, но и к Александру Ширяеву они больше не вернулись. Наследницей майора Ширяева стала сестра покойного Катерина Сергеевна Мордвинова. В ноябре 1809 года «с дозволения департамента горных и соляных дел» новая владелица продала Шайтанские заводы московскому купцу первой гильдии Матвею Филатовичу Ярцеву.

1808 год стал последним годом жизни и для Ивана Саввича Яковлева. Уткинский и Сылвинский заводы по раздельному акту перешли его сыну, Алексею.

Смена владельца произошла и в Билимбаевском заводе. 27 сентября 1811 года умер Александр Сергеевич Строганов. Билимбаевский завод, как и вся громадная уральская вотчина, отошли его единственному сыну Павлу.

Начавшаяся война с Наполеоном потребовала от уральских мастеровых еще большего напряжения сил. Приемщики военного ведомства требовали быстрого и качественного выполнения заказов. Продукция Билимбаевского и Ревдинского заводов, как правило, не вызывала нареканий. «Именно при Ревдинском [заводе] Зеленцова и Билимбаевском [заводе] графа Строганова за прошлый 1811 год отливку в срок кончили. Да и за 1812 частично уже изготовили. И снаряды доставлены с тех заводов преимущественно против прочих лучшие, как в чистоте отливки, так и в полировке ядер и прочего».

Достойно послужил Отечеству и владелец Билимбаевского завода Павел Александрович Строганов. Отличился на той войне и сын Павла Александровича, девятнадцатилетний Александр, погибший в битве при Краоне. Павел Александрович пережил сына на пять лет, 11 июня 1817 года в возрасте 43 лет он скончался, оставив жене и детям огромное имение и много долгов.

Известие о начавшейся на Урале «золотой лихорадке» не могло оставить заводовладельцев равнодушными. Сегодня трудно себе представить, какая жаркая работа кипела тогда в речных долинах Марнинской, Большой Шайтанки, Черного, Восточного и Полуденного Шишимов. Вообще начало двадцатых годов XIX столетия оказалось обильным на неожиданные находки. При промывке золотых песков в Билимбаевской даче старателям в небольшом количестве стали попадаться «зерна белого и сероватого цвета, иные сильно блестящие, другие с малым блеском». Так была найдена, пожалуй, первая в России платина.

Старые патриархальные устои медленно, но верно сдавали свои позиции. Еще совсем недавно вряд ли кто мог бы себе представить, что крупнейшей промышленной империей России не только владеть, но и управлять будет женщина. Владелица Билимбаевского завода и крупнейшей в России Пермской латифундии — графиня Софья Владимировна Строганова.

В то время, когда в России большинство имений представляли собой феодально-крепостнические хозяйства с соответствующим уровнем взаимоотношений, в имении Строгановой было: трудовое законодательство, судебный устав, взаимное страхование от огня, страхование скота, крестьянская «ссудная касса», относительно благоустроенные школы и госпиталя. Кроме того, владелица не только четко определила функции и компетенцию своей крепостной администрации, разделив имение на шесть управленческих округов и учредив съезд окружных управляющих, но и отделила от исполнительной власти власть судебную. Придерживаясь европейских взглядов на систему образования, графиня открывает собственную «высшую» школу в Санкт-Петербурге «для образования в оной Пермского ее имения, крестьянских детей». Ей же принадлежал почин создания первого в России лесного хозяйства, основанного на рациональных научных принципах. Во времена графини Софьи в Билимбаевском заводе была воздвигнута большая и красивая церковь, каменная часовня и каменный же 2-х этажный госпиталь.

Закончилась эпоха Софьи Владимировны 5 марта 1845 года. Как и все имение, Билимбаевский завод перешел к ее старшей дочери Наталье Павловне. Новая владелица не пожелала принять имение под свой контроль и попросила «любезнейшего супруга» Сергея Григорьевича принять на себя труд управления майоратом «на правах полного хозяина». Нил Петрович Колюпанов о Строгановском хозяйстве тех лет писал: «Крепостное право там было относительно мягко; порядок в управлении заведен был удовлетворительный, и крестьяне достигли некоторого экономического довольства, несмотря на употребление их в заводских работах и на соляных промыслах». А еще Билимбаевский завода тогда вошел в пятерку крупнейших чугуноплавильных предприятий Урала.

13 июня 1846 года умер владелец Шайтанских заводов Иван Матвеевич Ярцев. Наследницами стали три его дочери. Старшая Мария (генерал-майорша Кузьмина), средняя Елизавета и младшая Ольга. Самый богатый куш достался Елизавете Ивановне — ей отошли Шайтанские железоделательные заводы с промыслами и прочими рудниками и село Богословское.

Уже через месяц после смерти отца спор на его завещание объявила Мария Кузьмина, так как, по ее мнению, части, назначенные для дочерей, вышли «неуравнительными». Спустя год старшую сестру поддержала Ольга, вышедшая замуж за Павла Васильевича Берга.

В этой ситуации Уральскому горному правлению летом 1847 года ничего не оставалось, как только взять Шайтанские заводы под свой присмотр «как для обеспечения долгов и недоимок, так и для охраны заводов во время спора наследниц».

Только спустя десять лет после смерти отца сестры договорились и подписали раздельный акт, по которому Елизавета Ивановна, уступила Кузьминой и Берг свою часть в Шайтанских заводах.

Уткинский завод в 1859 году перешел в собственность статского советника Ивана Алексеевича Яковлева и графини Надежды Алексеевны Стенбок-Фермор (Яковлевой). С 1862 года единственной владелицей предприятия становится графиня Стенбок-Фермор.

Бунт углежогов

3 октября 1840 года Уральское Горное правление разослало по частным заводам указ, требовавший использовать при приеме угля угольный короб, принятый в казенных заводах. Администрация Ревдинского завода факт получения указа скрыла. Однако служитель Шайтанского завода Николай Сосунов сделал копию указа и оповестил о том своего знакомого ревдинца Ермилу Дрягина. Взбудораженные новостью углежоги явились к заводскому исправнику, но разговора не получилось.

Безрезультатными были и попытки горных начальников из Екатеринбурга. Не помогло и прошение на высочайшее имя. Попытка полковника Порозова, исполнявшего тогда обязанности Главного начальника горных заводов Урала, убедить углежогов, так же не имела успеха. Да и могло ли быть по-иному, если источник конфликта, по данным Владимира Шкерина, полковник Порозов видел в самих бунтовщиках. По его мнению: «Большая часть из них старообрядцы, принадлежащие к секте, не приемлющие священства, — люди, состоящие в глубоком заблуждении, безнравственные и буйные и восстание против властей — в них порок врожденный».

Очевидец писал о тех событиях: «Утром 15 апреля 1841 года все возмутившиеся углепоставщики отправились с еланского моста на площадь мимо православной церкви и, несмотря на то, что между православными на половину в толпе находилось единоверцев и раскольников, все они, становясь у церкви, молились Богу...». Углежоги шли стройными рядами и были вооружены кольями.

Порозов писал в донесении: «Буйная толпа... тронулась с места всею массою и, к изумлению моему, шла в правильном порядке по четыре и по пять человек в ряд, будучи частью вооружена кольями, без шума и с мрачной решимостью на лицах». Недалеко от моста их ждала команда батальонного командира подполковника Пащенко, состоящая из ста семидесяти воинских чинов при одной пушке. Прозвучал первый ружейный залп, но он не сломил решимости восставших. Вот когда дала себя знать генетическая память раскольников и беглых каторжников — в солдат, открывших беглый ружейный огонь, полетели камни и куски чугуна. Тогда в бунтовщиков ударила картечь из орудия. Второй выстрел пушки обратил толпу в бегство.

На месте расстрела осталось тридцать три бездыханных тела, среди которых было пять женщин и шесть «зрителей из крестьян — мужчин и женщин поровну». Ранено было сто четырнадцать углежогов, из них девять женщин и десять зрителей. До 22 апреля еще восемнадцать человек умерли от ран и еще столько же были признаны «безнадежными к продолжению жизни».

Ревдинский бунт 1841 года наряду с восстанием 1822-1823 годов в Кыштымском горном округе, по мнению историка Владимира Шкерина явился крупнейшим выступлением уральских рабочих и самым сильным в период правления «царя и бога Уральского хребта» генерала Владимира Андреевича Глинки.

Вторая половина XIX века

В сознании местного жителя завод всегда был опорой — кормильцем и поильцем: «Идет завод хорошо — и ему хорошо, идет плохо — и ему плохо». Завод обеспечивал школу, больницу, строил и чинил дороги, возводил мосты, содержал пожарные дружины, аптеки, библиотеки, театры, строил церкви, занимался охраной и восстановлением лесов и так далее. Но вот наступил 1861 год и патриархальные отношения, сложившиеся с заводом у нескольких поколений мастеровых, разом рухнули. Билимбаевский и Шайтанские заводы реформы 1860-х годов перенесли сравнительно легко, поскольку значительную часть заводских операций и почти все вспомогательные работы там уже давно производили вольнонаемные работники.

В июле 1868 года наследники Ольги Ивановны (подполковник Павел Берг и дети), «были утверждены в правах наследия, после смерти супруги первого, а последним матери, на половинную часть Шайтанских заводов». В августе того же года Павел Васильевич за 81000 рублей серебром выкупает у Кузьминой ее часть и становится единственным владельцем Шайтанских заводов.

Меж тем на Ревдинском заводе реформы, несмотря на правительственную поддержку и разнообразные казенные субсидии, сопровождались падением производительности и уходом рабочих. 80 семей, не пожелавшие оставаться на заводских работах, переселились в Сибирь.

Шайтанские же заводы в пореформенное время переживали свой «серебряный век». Академик В.П. Безобразов, посетив предприятия в 1867 году, «нашел [их] в цветущем положении». Выплавка чугуна в пореформенный период увеличилась в 3,3 раза, изготовление железа возросло в 10 раз, а производство листового железа выросло в 11,5 раз! По словам Александра Топоркова, Шайтанские заводы «по благоустройству своему и ведению хозяйства принадлежат к числу лучших заводов на Урале». На Всероссийской промышленно-художественной выставке 1882 года в Москве они были удостоены серебряной медали. Жюри Сибирско-Уральской научно-промышленной выставки так же наградило их малой серебряной медалью «За хорошее доменное производство и различные улучшения в заводских делах». Летом 1899 года, проезжая через Шайтанский завод, Дмитрий Иванович Менделеев отмечал: «Село огромное и, видимо, богатое, народ весь одет исправно, [а] довольство видное тут, очевидно, зависит от заработков на заводах».

Еще более высокой оценки Менделеев удостоил Билимбай (или как говорил Дмитрий Иванович — Билимбаево): «Чуть не на каждом шагу видишь леса холеные и чистые, чередовые вырубки, дороги по ним, канавы, просеки на версты, порядок, точно в иное не русское царство попал». Но полоса кризисов, истощение сырьевой и топливной базы сказывались на деятельности Билимбаевского завода, и Сергею Александровичу Строганову так и не удалось поднять предприятие до былого величия.

Впрочем, Ревдинский завод был в еще худшем состоянии. В 1873 году обремененное долгами предприятие купил купец Григорий Маркианович Пермикин. Однако доходы от золотых приисков мало помогли сыну бывшего мастерового Екатеринбургской гранильной фабрики. Пермикин не смог переломить ситуацию к лучшему. В 1879 году, ввиду его несостоятельности, заводы были взяты в опекунское, а с 1890 — в конкурсное управление. В 1898 году обанкротившиеся заводы купил в частную собственность действительный тайный советник и бывший петербургский городской голова Владимир Александрович Ратьков-Рожнов.

Уткинский завод череду кризисов перенес относительно хорошо. В период с 1908 года по 1913 год предприятие входило в акционерное общество Верхисетских горных и механических заводов (бывших Яковлева). В 1913 году предприятие еще раз реорганизуется, а в 1916 году переходит в руки Азовско-Донского банка.

Начало XX века

Новый век поставил точку и в деятельности Уткинской казенной пристани. Могильщиком пристани стала железная дорога.

Между тем Шайтанские заводы экономический кризис 1900–1903 годов и последующую промышленную депрессию перенесли легче других предприятий. Причины устойчивости Шайтанского округа объяснялись значительными капиталами владельцев и правильно выбранной политикой экономии. Следующим шагом в череде преобразований стало акционирование предприятий. Устав общества был утвержден 2 октября 1907 года, а 24 сентября 1908 года горным департаментом было выдано свидетельство об образовании акционерного общества Шайтанских горных заводов.

В 1914 году в трех километрах от деревни Талица правлением акционерного общества Шайтанских заводов было начато возведение хромпикового завода. Завод сразу предполагалось оснастить новейшим оборудованием французских и германских фирм. Однако начавшаяся вскоре война помешала доставке в Россию уже заказанного оборудования. 15 сентября 1915 года удалось пустить в эксплуатацию только участок для производства натриевого хрома и сернокислотный цех.

Не успели заводские жители свыкнуться с мыслями о войне, как случилось еще одно чрезвычайное происшествие. Утром 4 августа 1914 года подземные толчки мощного землетрясения (его эпицентр с магнитудой около 5 баллов по шкале Рихтера находился в районе Билимбаевской дачи) основательно встряхнули Урал.

События на фронтах эхом отозвались в заводском поселке. Увеличился рабочий день, выросли цены на продукты, а расценки, напротив, уменьшились. Все острее становились конфликты между заводоуправлением и рабочими. Все более привычными стали слова «стачка» и «забастовка».

В марте 1917 года горнозаводской Урал захлестнули вести из столицы — царь отрекся от престола. Еще больший хаос принес с собой октябрь 1917 года. Последовавшие за ним события заставили владельцев отказаться от финансирования своих заводов. Производство стало стремительно падать, что сильно ухудшило и без того трудную жизнь заводских обывателей.

В Шайтанской волости Совет (председатель Г.С. Котов) взял власть в свои руки в первых числах января 1918 года. В Билимбаевской волости переход власти в руки Совета (председатель Г.А. Шляпин) произошел в октябре 1917 года. В Ревдинском округе вся полнота власти перешла в руки Совета в октябре 1917 года. В Новоуткинском заводе Совет был организован 1 сентября 1917 года, но в марте 1918 года — переизбран.

Весной 1918 года части Чехословацкого корпуса, поддержанные действиями крестьян и рабочих ряда заводов, довольно легко заняли крупные города Поволжья, Урала и Сибири. В начале лета 1918 года протестные настроения перекинулись и на рабочих горнозаводского Урала, недовольных экономической политикой Советской власти.

Не получилось удержать Советскую власть и у мастеровых Шайтанского завода. 24 июля 1918 года, в поселок вступили части Чехословацкого корпуса и отряд казаков. Вместе с ними вернулись в заводской поселок и старый порядок.

И в это смутное время у управляющего заводами Шайтанского акционерного общества Иосифа Наумовича Чайкеля родилась идея. Идея эта, дерзкая, авантюрная, в муках рожденная, и определила будущее завода на век вперед. Собрал тогда Чайкель мастеров и старших вальцовщиков: братьев Ананиных, Федора Петровича Дунаева, Василия Ивановича Сосунова, Алексея Дмитриевича Хаминова, Ивана Александровича Демидова и поставил задачу — налаживать трубное дело.

Однако одного желания оказалось недостаточно. И шайтанским предпринимателям, не имевшим ни опыта, ни финансов, не удалось освоить новое дело. Ибо трубопрокатное производство требует высоких технологий и глубоких знаний.

13 июля 1919 года в поселок Шайтанского завода вступили части Красной Армии, а с ними вернулась и Советская власть. Но население продолжало бедствовать: «Вольной торговли нет, приобрести хлеба сделалось боевой задачей дня, нет соли, нет мыла, спичек, керосину, о мануфактуре, чае, сахаре не говорят, с этим публика уже смирилась».

В период лихолетья остановилось доменное и замерло мартеновское производство на Нижнешайтанском, не работал хромпиковый, сильно пострадал Новоуткинский, сгорел (и больше не восстанавливался) Верхнешайтанский. К сентябрю 1919 года удалось пустить только домну Билимбаевского завода.

Но не было врага страшнее голода. «Вынужден предупредить Управление, — сообщал в конце ноября 1919 года заведующий доменной плавкой Билимбаевского завода П.Г. Скорынин, — что рабочие, как при домне, так и при литейных цехах, благодаря неаккуратному получению пайков (хлеба и соли) и постоянному недоеданию, не могут являться на работу: лежа дома, они голодные по несколько дней не в силах подняться».

Для решения самых насущных задач был избран временный революционный комитет Шайтанской волости (ВРК). Его председателем стал Василий Федорович Гребенщиков.

В январе 1920 года на Шайтанском заводе удалось пустить мартеновский, листопрокатный, сортопрокатный и вспомогательные цеха. Но, как это не прискорбно, эти производства не имели перспективы, так как «оборудование в этой части не удовлетворяло самым элементарным требованиям современной техники». В то же время наличие практически нового мартена и соседней Билимбаевской домны со значительным запасом местной руды не позволяло игнорировать возможный потенциал предприятия. Однако возрождение завода, как сортопрокатного, вряд ли было возможно, учитывая близость Ревдинского завода, «где это дело поставлено заново и достаточно мощно».

Первые на Урале

И вспомнили тогда на заводе о затее Чайкеля. «А дело надо было ставить, — вспоминал Михаил Георгиевич Бирюков, — в области, когда я заикнулся о трубах, сразу ухватились, старайтесь!.. Собрали мы прокатчиков, сдвинем ли? Василий Иванович Сосунов тут был. „Не трусь, робята!“ — Любимые его слова. Хозяевам не удалось, — так, может, сами лучше сробим».

Однако без посторонней помощи справиться не удалось. Тогда в Екатеринбург в отдел металла Промышленного бюро Президиума ВСНХ на Урале были командированы заводчане С.В. Калинин и И.С. Злоказов. Там их поддержали и направили в Высший Совет Народного Хозяйства в Москву, а оттуда на Ижорский завод. Вскоре из Ижоры на Шайтанский завод прибыли мастера трубного дела — инженер-механик Михаил Александрович Соловов, который фактически стал руководителем предприятия, и два техника: Василий Герасимович Герасимов и Василий Яковлевич Шишкевич.

Трубопрокатное производство рождалось в условиях неимоверных лишений и голода. Но уже 28 января 1920 года заводчане выпустили первые дымогарные цельнокатаные трубы-гильзы. В мае «Шайтане» командировали на Ижорский завод своего представителя, для приемки и отправки волочильного стана и шлифовальных станков. В конце июля все механизмы были смонтированы и опробованы. По этому случаю 28 июля 1920 года в 6 часов вечера в помещении заводского «театра» состоялось торжественное собрание, громогласно провозгласившее: «Шайтанский трубопрокатный завод открыт!».

В правительстве усилия шайтанских трубников сочли вескими. При этом заявлялось, что «можно говорить не о заводе-гиганте, снабжающим всю Российскую Республику, а о скромном масштабе производства, базирующемся на местных материалах с минимальными требованиями к железной дороге». Кроме всего прочего, этот завод, удовлетворяя трубный голод на современном этапе (впредь до создания завода-гиганта), «должен также служить школой для подготовки специалистов и рабочих».

В Шайтанке праздновали победу — пуск первого на Урале трубопрокатного завода. «Первоуральским» никто его тогда не называл — «Шайтанские горные заводы» — привычно и надежно. Впрочем, на этот счет у Уралбюро ВСНХ было свое мнение. В этой организации уже уяснили, что главное — это учет и контроль. А какой может быть контроль, если этих Шайтанских заводов на Урале не один и даже не два. Другое дело: «1-й (именно так, пока цифрой) Уральский завод цельнотянутых труб».

К середине 1923 года «1-й Уральский завод цельнотянутых и цельнокатаных труб и мартеновских слитков» — это предприятие полного цикла, где все, начиная от добычи руды и плавки металла (чугун в Билимбаевской домне, а сталь в собственном мартене) и до товарных труб, все — изготавливалось на месте.

Кроме металлургического трубного завода было в Шайтанской волости еще одно предприятие — химический завод по выработке хромовых солей. Предприятию удалось пережить смутные времена. Обладая крупным месторождением хромистой руды, находящимся буквально под боком, получая колчедан для производства серной кислоты из соседней Дектярки, а топливо из расположенных рядом торфяников, этот относительно небольшой завод (400 рабочих) к середине 20-х годов был единственным в Республике. Впрочем, продукция «Хромпика» была востребована не только в советской России.

3 ноября 1923 года ЦИК СССР принял постановление об образовании Уральской области, в состав которой вошли Екатеринбургская, Пермская, Челябинская и Тюменская губернии. Административным центром области считался Екатеринбург-Свердловск. Старые горные округа были ликвидированы, а на их месте появились новые крупные образования — районы. Ревдинский, Билимбаевский, Новоуткинский и Шайтанские округа административно сливались в один район, а его центром становился поселок Первоуральский.

Несмотря на изношенное и морально устаревшее оборудование, первоуральцы ежегодно делали десятитысячные скачки производительности. А между тем себестоимость трубы была невероятно высока. Руководство Гормета дало заводу испытательный срок — первый квартал 1927-1928 «хозяйственного года». По его итогам должна была решиться судьба предприятия.

На заводе начались поиски резервов. Переделали печь «Сименс», добились равномерного смешения воздуха с газом. В мартеновском цехе увеличили садку до 28-30 тонн, нарастив для этого пороги в разливочный ковш. И сняли с квадратного метра пода печи не 2,5 тонны, а 3,5 тонны, а потом — и более 5 тонн металла.

Закончился 1928 «хозяйственный год», а вместе с ним и испытательный срок. Его итоги вселяли надежду — впервые за последние годы завод закончил год с прибылью.

В октябре 1928 года на завод был назначен новый директор — Иван Семенович Мельников. В то же время получил второе дыхание проект реконструкции трубного завода, одобренный коллегией Главчермета. «Своеобразие ее заключалось в том, — писал Юрий Трифонов, — что на первом уральском заводе предполагалось выстроить и пустить к концу 1931 года новый волочильный цех. Первое время его должен был снабжать металлом свой горячий отдел, а позднее — Надеждинский завод (ныне город Серов), где планировался трубный цех. Мартен и станы в Первоуральске намечалось ликвидировать, «как имеющие небольшой масштаб производства и устаревшее оборудование».

Между тем в стране, разоренной Гражданской войной, остро ощущалась нехватка металла и особенно высококачественных и легированных сталей. Повышенный спрос на титан и ванадий заставил правительство обратить внимание на титаномагнетитовые месторождения и переоценить старые заброшенные рудники. В 1929-1931 годах геологами Уральского отделения института Прикладной Минералогии («Уралгеомин») были обследованы горы Магнитки в окрестностях поселка Первоуральский и у месторождения, когда-то ставшего колыбелью для Первоуральска и Ревды, началась новая жизнь.

Тогда же в советской печати широко обсуждался вопрос о постройке на базе этого рудного месторождения Первоуральского металлохимического комбината. Комбинат представлялся в виде крупнейшего металлургического завода мощностью 1 млн. тонн чугуна и стали, предприятия по производству титановых шлаков и ванадиевого завода мощностью до 1 тыс. тонн.

Летом 1929 года рядом с Первоуральским поселком началось строительство еще одного крупного предприятия — Билимбаевского динасового завода, ориентированного на кристаллические кварциты горы Караульной. Новое предприятие, по замыслу проектантов, должен был снабжать огнеупорными материалами, как минимум, весь Урало-Кузнецкий горнозаводской узел. «Таких заводов ни в императорской России, ни в СССР ранее не строили, — констатировал уральский писатель Лев Сонин. Строительство завода было приказано начать весной 1929 года, а выпустить первую продукцию он был должен к первому апреля 1930 года». Темпы насколько рекордные — настолько и нереальные.

30-40 годы XX века

В конце 20-х годов поселок Первоуральский территориально делился на четыре части. Первый — Шайтанка. В него входили улицы: 1-я Чусовская, 2-я Чусовская, Аптецкая старая, Садовая, Пономаревская, Могильная, Советская, Малышева, III Интернационала, Октябрьская и Кабацкая.

Второй — Дербень. Он располагался восточней Шайтанки и состоял из улиц: 1-я Береговая, Студеная, Каменная Горка, 8-е Марта, Первомайская и Кузинок. Два других района лежали в запрудной (северной) части поселка. Тот, что находился по правую сторону дороги в Билимбай, назывался Таишевка, другой — по левую сторону — Большак. В состав Таишевки входили улицы: Ленина, Запрудок, Шагина, Малая, Волостной переулок, Рабочая, 2-я Береговая, 1-я Красноармейская, 2-я Красноармейская, Фроловская. Большак же состоял из трех улиц: Коммуны, Пролетарской и Аптецкой новой.

Весной 1931 года началось промышленное строительство первой очереди нового уральского трубного завода. Его тогда так и называли — Новоуральский (НУТЗ). Началось оно с производства земляных работ на строительстве волочильного цеха. Но дела шли плохо. Материалов не хватало, механизации практически не было, с жильем тяжело, зарплата — низкая, а текучесть кадров, наоборот — высокая. Согласно данным статистики, за третий квартал 1932 года на стройплощадку «Трубстроя» прибыло 3376 завербованных работников, а убыло за тот же период 4040 человек.

А тут еще антисоветские выступления ревдинских рабочих концессии «Лена Госдфилс». Дело в том, что рабочие иностранной концессии в Ревде получали тогда заработную плату существенно выше, чем их братья по классу на строительстве трубного, динасового и хромпикового заводов. Такое положение, естественно, не добавляло авторитета советской власти. Но вместо того, чтобы увеличить зарплату «своим» рабочим, советскому и партийному руководству проще было договориться с концессионерами. И зарплату рабочим концессии снизили. Но не тут-то было. Взыграла бунтарская кровь, и конфликт удалось погасить только тогда, когда рабочим пошли на уступки. Власть же, в свою очередь, отыгралась на местных коммунистах — 8 мая 1931 года партийная организация Ревды была распущена.

Ряды строителей нового трубного завода в Первоуральске все время пополнялись. Здесь и бывшие крестьяне, и спецпереселенцы (иначе говоря — ссыльные), и «вербованные» из разных областей страны. Многие приезжали с семьями. Поэтому сразу встал вопрос, где людям жить? Жили в бараках и землянках, а идеологи советской архитектуры уже планировали для них новый тип жилья — социалистический город — единый комплекс, включавший в себя жилые и общественные здания, больницы, школы, стадионы, парки и прочие атрибуты скорого социалистического будущего.

Место под жилой комплекс «социалистического города» выбрали примерно на равном расстоянии от всех строящихся в городе предприятий. С юга будущий городок ограничивался железнодорожной линией Пермь-Кунгур-Свердловск, с востока — Корабельной рощей, с запада — урочищем Шишмарь, а его северная граница в перспективе достигала до усадеб Шайтанки.

5 июля 1933 года Облисполком официально известил Первоуральский районный исполнительный комитет о том, что постановлением ВЦИК от 20 июня 1933 года утверждено преобразование рабочего поселка Первоуральский в город с присвоением ему названия «Первоуральск» и подчинением города Первоуральскому райисполкому. Два года спустя, 3 мая 1935 года постановлением ВЦИК Первоуральск становится городом областного подчинения. Тогда же из Первоуральского района была выведена Ревда и примыкающие к ней поселки.

С возведением промышленных гигантов в город хлынула деревня. За двадцать лет, прошедших после 1917 года, население Первоуральска выросло более чем в 6 раз, с 8 тысяч до 50 тысяч человек. Как грибы после дождя множились поселки из землянок, бараков и фанерных домиков с набивкой из опилок. «Рост преступности не давал жителям города с наступлением темноты выйти из дома, — писал В. Кожекин, — в школах вверх брали дети деклассированных, быстро росло пьянство и хулиганство. Еще быстрее, умершими рабочими и членами их семей, наполнялось городское кладбище». Но население Первоуральска все равно увеличивалось. Росло число дошкольных и школьных заведений. В 1938 году в районе насчитывалось 14 яслей и 18 детсадов.

Одновременно с дошкольными учреждениями появляются и новые школы: 5, 7, 10, 11, 12, 15, средняя школа в поселке Билимбай, клуб пионеров, два детских кинотеатра, детская техническая станция и городской музей.

Первоуральск стремительно развивался, население его росло, а вот капитального жилья и культурно-бытовых учреждений строилось мало. К тому же внешний вид города и его благоустройство оставляли желать лучшего, почти все постройки были деревянные, а главное — отсутствовали удобные дороги.

Однако нужно отдать должное руководителям и рабочим динасового завода. Вот что сообщала 5 июля 1935 года областная газета «Уральский рабочий»: «Трудно узнать местность. Весной здесь была непролазная грязь, канавы прорезали площадку. Директор динасового завода Росман предложил рабочим разбить на площадке парк и встретил горячую поддержку. За месяц произошли разительные изменения. Люди снесли ненужные строения, выкорчевали шесть тысяч пней, убрали тысячу кубометров камня, распланировали газоны и цветники. Изящная, ажурная загородка замкнула площадь в пять гектаров. Вдоль изгороди в два ряда высажены 30-летние липы. Массивная лестница с широкими ступенями с широкими ступенями, обрамленная каменным парапетом с вазонами и шарами, встречает входящего в сад. Главная аллея ведет к первому фонтану каскадного типа с переливной водой. Недалеко от фонтана устанавливается бюст Ленина. В глубине парка второй веерный фонтан. Кругом клумбы и газоны. Масса зелени: пирамидальные ели, пихты, клен, смородина, боярышник. Уже посажены семь тысяч деревьев и кустарников. Дорожки, окантованные желтым динасом, обегают все уголки парка, 500 тысяч цветов украсят клумбы».

В начале 30-х в стране было развернуто строительство специальных домов для инженерно-технических работников. Проектировались такие дома по особым установкам — квартиры увеличенной площади, высокий для того времени уровень комфорта и качественная отделка. Образцами таких домов в Первоуральске являются здания, расположенные на улице Герцена (№№ 7 и 9). Первенцем социалистического города стал дом № 7. Первые камни в его фундамент накануне празднования 16-й годовщины Октябрьской революции уложили секретарь партийной организации района Петр Николаевич Чернецов и начальник Трубстроя Андроник Евстигнеевич Извеков. Строился дом непозволительно долго — первые жильцы появились здесь 15 августа 1935 года. Но, «блин не вышел комом» — дом стоит и сегодня.

В начале 40-х Первоуральск живет в ожидании масштабной реконструкции. Гипрогор уже спроектировал и передал в Свердоблпроект план строительства социалистического города.

«В ближайшие годы население Первоуральска возрастет до 100 тысяч человек, — сообщала в феврале 1941 года газета „Уральский рабочий“. В связи с этим старый город реконструируется в южном направлении. Здесь будут жить рабочие, служащие и инженерно-технические работники заводов: динасового, хромпикового, старого и нового трубных заводов. На главных улицах будут построены двух-, трех- и четырехэтажные дома, предусмотрено строительство Дома Советов, Дома культуры, Дома связи, нескольких школ, больниц, библиотеки и музея. В городе будет водопровод и канализация. Предполагается также строительство двух парков — центрального на левом берегу городского пруда и районного в Корабельной роще. В феврале 1941 года Коллегия Наркомхоза РСФСР утвердила генеральный проект развития Первоуральска и сейчас город застраивается уже по новому проекту».

Война

Война, как и всякая беда, пришла неожиданно. О ней говорили, к ней готовились, ее ждали, в душе надеясь, – авось пронесет, и все-таки она пришла, обрушилась, «как снег на голову». Узнав страшную весть, потоки людей стекались к заводам, рудникам, сельсоветам – везде проходили митинги и собрания. И сразу же в парткомы и военкоматы стали поступать заявления от добровольцев.

Однако сколь бы решающими не были события на фронтах войны, судьба страны зависела не только от действий на передовой. Через считанные месяцы после начала Великой Отечественной войны промышленный потенциал СССР оказался уменьшенным практически наполовину, а металлургия и вовсе была отброшена на уровень первой пятилетки. В восстановлении оборонного потенциала совершенно особую роль правительство страны отводило Уралу. И предприятия Первоуральского района сыграли здесь не последнюю роль.

В 1941-1942 годах в Первоуральск и его пригороды было эвакуировано более двух десятков предприятий различного профиля от авиационных конструкторских бюро и научно-исследовательских институтов до целых заводов, трубопрокатных станов и предприятий легкой промышленности. На Новотрубный и Старотрубный прибыло оборудование с Днепропетровского и Никопольского заводов. На станцию Подволошная пришел эшелон со станками и оснасткой Енакиевского литейно-механического завода (сегодня завод сантехизделий). Динасовый завод принял под свою крышу коллективы с Боровичского, Красногоровского и Пантелеймоновского заводов. На территорию Гологорского рудника вселился Криворожский агрегатный завод «Металлист» (сегодня ПЗГО). Из Москвы и Киева было доставлено оборудование на Хромпик. В Билимбае разместились конструкторские бюро и производственные цеха двух авиационных предприятий (завод № 239 В.Ф. Болховитинова и завод № 290 Н.И. Камова — М.Л. Миля), московский агрегатный завод и завод резинотехнических изделий. Новоуткинский механический завод принял цех сварочных машин ленинградского предприятия «Электрик» (сегодня завод «Искра»)...

Самым «фантастическим» предприятием из всех был, наверное, военный завода № 293, обосновавшийся в Билимбае. Возглавлял это предприятие авиаконструктор В.Ф. Болховитинов. В истории нашей авиации профессор Болховитинов не пользовался славой всемирно известных генеральных конструкторов, гораздо больше Виктор Федорович известен как генератор талантов. Билимбаевскую «школу» Болховитинова прошли тогда многие авиационные и космические конструкторы с мировым именем. Это создатель крылатых ракет Александр Березняк, разработчик жидкостных реактивных двигателей для ракет подводных лодок и космических аппаратов Алексей Исаев, первый разработчик турбореактивных двигателей Архип Люлька, заместители главного конструктора Сергея Павловича Королева — Михаил Мельников и Борис Черток. Сам же Виктор Федорович до конца своих дней будет считать «билимбаевский период» главным этапом жизни, — временем начала эры отечественной реактивной авиации.

Многие эвакуированные приезжали с семьями. "В Первоуральске нас расселили по квартирам, — вспоминал Иван Иванович Баев. — Тут действовал закон товарищества: имеешь две комнаты — одну отдай. Независимо от количества семьи. Часть эвакуированных устроилась в близлежащих селах: Нижнем, Слободе, Каменке, Ново-Алексеевке.

За первые два года войны население Первоуральска заметно увеличилось. А это имело противоречивые последствия. С одной стороны, повысился удельный вес инженерно-технических работников, квалифицированных рабочих и школьных учителей, что положительным образом отразилось на экономическом и культурном развитии района. С другой стороны, при острой нехватке жилья это приводило к скученности, антисанитарии, способствовало возникновению бытовых конфликтов и социальных неурядиц. Поэтому городские власти изыскивали любую возможность, чтобы расселить эвакуированных. «После двенадцатичасовой работы на разгрузке оборудования и монтаже люди шли достраивать пятый квартал в Соцгороде, заложенный перед войной, — рассказывал И.И. Баев.

Чтобы судить о грандиозном размахе строительных работ в те годы приведем несколько цифр из статьи Владимира Анатольевича Дроткевича. «Если из вынутого грунта сделать земляной вал метр шириной в 5 метров высоты, то он протянется на 100 километров. Из уложенного кирпича можно было сделать стену в метр высоты, которая бы опоясала площадь в 32 квадратных километра или протянулась на 128 километров в длину. Уложено 15000 кубов бетона, оштукатурено 450000 квадратных метров стен. Покрыто 250000 метров крыш. Изготовлено и смонтировано 15 эшелонов стальных конструкций».

За четыре года войны коллектив треста «Трубстрой» четырнадцать раз завоевывал II и III места во всесоюзном соревновании, десять раз у строителей было знамя ВЦСПС и НКЧМ, в 1942 году трест три месяца подряд держал в своих руках знамя Государственного Комитета Обороны. И, наконец, высшей наградой строителям стал орден Ленина (13 апреля 1943 года). За годы войны орденоносными стали и другие предприятия Первоуральска. Двумя высокими наградами — орденом Ленина (23 января 1942 года) и орденом Трудового Красного Знамени (31 марта 1945 года) были отмечены заслуги новотрубников. Орденом Трудового Красного Знамени (31 марта 1945 года) был награжден динасовый завод.

После войны

Военные годы заметно изменили облик города. Прежде всего, резко поменялись градостроительные приоритеты. В короткий срок многократно выросли мощности существующих предприятий, были построены новые заводы, но почти отсутствовала база жилищного строительства.

Планы первого послевоенного пятилетнего плана развития Первоуральска впечатляют и сегодня. Только в Соцгороде намечалось построить 40000 квадратных метров благоустроенной жилой площади, поликлинику, техникум трубопрокатной промышленности, парк культуры и отдыха, центральный стадион, универмаги, ясли, столовые, школы; проложить 80 километров гужевых и автомобильных дорог и уложить 28 километров водопроводных сетей. За один только 1946 год в кварталах Соцгорода было намечено построить пять 12-квартирных домов, три 36-квартирных дома, 10 индивидуальных коттеджей и шесть одноэтажных общежитий для семейных рабочих.

Пятидесятые — это время рождения главной магистрали города, улицы Ватутина. Прямая и широкая, она начиналась строиться в стиле «советского неоклассицизма». На красную линию улицы выходили регулярные прямоугольники кварталов. Жилые кварталы, отходящие от главной улицы на восток и запад, имели свои внутренние композиционные оси, симметричные главной магистрали. За жилыми зданиями располагались детские учреждения и городские дворы, довольно большие по размеру с замкнутым или полузамкнутым пространством. Нередко внутри они украшались малыми архитектурными формами: фонтанами, декоративными заборами, беседками и ротондами. Какая четкая привязка к местности, какое прекрасное видение перспективы! Улица как будто взлетает, начинаясь относительно невысокими 3-этажными зданиями в нижней точке и лаконично заканчиваясь высокими 5-этажными домами — в верхней. «Улица Ватутина — просто учебник для архитекторов, — считает главный архитектор Первоуральска Андрей Владимирович Саднов. Такую цельную, с единым стилем улицу редко встретишь даже в больших городах. По большому счету — это памятник архитектуры».

Одним из самых значимым событий пятидесятых стало завершение строительства больничного городка Новотрубного завода в 1954 году. Не всякий областной город мог тогда позволить себе такую роскошь. Но ведь строили! И не потому ли до сих пор с уважением и любовью вспоминают горожане таких директоров Новотрубного завода как Яков Павлович Осадчий и Федор Александрович Данилов.

Совершенно особым событием стало появление в Первоуральске настоящего городского стадиона. «Каждый, кто побывал в день открытия — 30 августа 1955 года на новом стадионе, своими глазами увидел его великолепие, — сообщала газета «Уральский трубник».

Говоря о спортивных сооружениях той поры, обязательно нужно упомянуть и о спортивном павильоне, открытом на заводском стадионе «Металлург» 3 апреля 1960 года. Чемпионка мира по конькам Валентина Стенина сказала тогда: «Сегодня я радуюсь за всех первоуральцев, что здесь открывается такой замечательный Дворец Спорта. Я, можно сказать, завидую вам потому, что у нас в Свердловске пока нет такого сооружения».

Еще одной яркой страницей городской летописи стало сооружение парка культуры и отдыха. Однако возводить его решили не в Корабельной роще, где проходили многие городские праздники, и как предусматривал то довоенный план «Гипрогора», а рядом с центром будущего города. Строительство началось летом 1958 года. Торжественное открытие парка состоялось 10 июля 1960 года, а в 1965 году парку было присвоено имя 20-летия Победы.

Заметным был размах строительства на Динасе. В середине 50-х на месте «американских домов» по улице Ильича строятся трехэтажные здания с магазинами и пунктами бытового обслуживания. 3 ноября 1956 года состоялось торжественное открытие Дворца культуры динасового завода. Здесь все было сделано основательно — от колонн до люстр и дверных ручек. Особенно красиво выглядел величественный фасад дворца — мощная колоннада, портики, декор — все органично связано, компактно и функционально. И даже спустя полвека дворец огнеупорщиков не теряется среди самых красивых зданий города.

Но город живет не дворцами. Начало эры крупнопанельного домостроения в Первоуральске было положено 17 декабря 1955 года, в день пуска первой очереди цеха крупнопанельного домостроения (КПД), а в августе 1956 года новый цех был присоединен к действовавшему с 15 апреля 1954 года заводу железобетонных изделий (ЖБИ). «Это семейство дополнило построенный ранее деревообрабатывающий завод (ДОЗ). Вся троица стала называться заводом железобетонных изделий и конструкций (ЖБИиК) и сохранила это имя до наших дней».

Первым домом блочного типа в Первоуральске стал дом по улице Ватутина 34. Он был заложен 22 мая 1956 года и сдан в эксплуатацию в конце мая — начале июня 1957 года.

Первое индустриальное поколение крупнопанельных зданий в Первоуральске было представлено домами серии 1-420 и 1-420ПК (разница в планировке и устройстве карниза). В нашем городе 420-е семейство ведет свою родословную от 48-квартирного четырехэтажного дома, по проспекту Ильича 8А. Первенца начали возводить осенью 1957 года и монтировали восемь месяцев. Трудно приходилось, ведь строили первый серийный крупнопанельный дом не только в Первоуральске, но и на Урале.

Несмотря на то, что качество домов серии 420 было вполне приемлемым, строительство таких зданий в городе велось весьма короткое время. В 1960 году строители освоили и приступили к возведению крупнопанельных жилых домов серии 1-468В. К домам именно этой серии приклеилось обидное прозвище — «хрущобы», так как их недостатки со временем значительно перевесили достоинства.

Первыми представителями «хрущевок» серии 1-468В, в Первоуральске стали дома, построенные в 36 квартале. Надо сказать, что в начале 60-х годов доля серии 1-468 составляла более 90% к общему объему сдаваемого в Первоуральске жилья. Средняя продолжительность строительства такого дома была 4-5 месяцев, а стоимость жилой площади колебалась от 105 до 140 рублей за один квадратный метр.

Вторая половина XX века

Начало 60-х годов было примечательно еще и тем, что в город «пришел» газ. И пусть, это был пока не магистральный газ, а газ в баллонах, но насколько он упрощал жизнь. Вначале это были плиты с индивидуальными газовыми баллонами, потом во дворах появились коллективные специализированные установки, и только весной 1965 году в город пришел магистральный газ из Туркмении.

А еще в это время в Первоуральске появились: новый хлебозавод (30. декабря 1960г.), профилакторий Новотрубного завода (11 марта 1963г.), первый широкоэкранный кинотеатр «Космос» (октябрь 1963г.), первая в области крупнопанельная школа № 35 в поселке Динас (октябрь 1963г.), современная городская типография (14 марта 1964г.) и собственный пивзавод (первая партия первоуральского пива поступила в продажу 30 декабря 1965 года).

В тот период в городе находились: 48 общеобразовательных школ, 12 школ рабочей молодежи, три техникума, общетехнический факультет Уральского политехнического института, несколько благоустроенных больничных комплексов, 28 клубов, 2 Дворца и 4 Дома культуры, 80 библиотек с миллионным фондом книг, 90 детских садов и яслей, 240 магазинов, 168 предприятий общественного питания.

В 1966 году трестом «Уралтяжтрубстрой» были освоены и внедрены в производство крупнопанельные дома серии 1-468А. Серия 1-468А мало отличалась от серии 1-468В. По существу, та же самая «хрущевка», только более комфортная для проживания, более разнообразная и более экономичная. Сегодня первоуральцы называют дома этой серии «брежневками», вероятно, потому, что подавляющая масса таких домов была возведена при Л.И. Брежневе. Главное визуальное отличие домов этой серии от предыдущей — плоские битумные крыши и покрытые мелким серым щебнем наружные стеновые панели.

Визитной карточкой того времени стал Дворец культуры Новотрубного завода. Построенный на возвышенности посреди широкой улицы Ватутина прекрасный дворец на долгие годы стал гордостью первоуральцев. Профессионально спроектирован, качественно построен и изумительно отделан. Витражи, стекло, мрамор, гранит, мозаичная роспись — все красиво и качественно. Торжественное открытие Дворца культуры состоялось 13 августа 1966 года. 1967 год — это юбилейный год — 50 лет Советскому государству. В это время новые здания и сооружения появлялись в Первоуральске в больших количествах и, порой, в самых неожиданных местах. Так, на южной окраине Соцгорода, появился широкоформатный кинотеатр «Восход». Кроме того, в 1967 году завершились работы по водоснабжению города питьевой водой из Ревды. В том же году были закончены основные работы по реконструкции городских очистных сооружений на Чусовой. Однако особой гордостью горожан стал, открытый 10 августа 1968 года, грандиозный Дворец ледовых видов спорта.

Первоуральск семидесятых — это сплошная строительная площадка. В короткие сроки вырастают и формируются новые городские микрорайоны: Западный (мкр. 4А и 5А), Восточный (мкр.7А) и Центральный (мкр. 3 и 5). Пятиэтажки встают в заводских поселках: Динасе, Хромпике, Талице, Билимбае и Новоуткинске. Так что жилья в 70-е годы строили много. А вот из крупных общегородских объектов можно отметить только автомобильный мост через Чусовую (1970г.), путепровод в районе железнодорожной станции Подволошная (1971г.), здание железнодорожного вокзала вместимостью 200 человек (1972г.) и автостанцию в восточной части города (1971г.). Еще один масштабный проект 70-х — «спрямление» железной дороги Кузино — Свердловск в черте города Первоуральска — так и остался «на бумаге».

80-е годы XX века стали заметной вехой в развитии Первоуральска. Ведь для города 250 лет, а именно такой юбилей собирались отмечать горожане в 1982 году — это время совершеннолетия. Надо заметить, что до сего времени день рождения города, ни властями, ни жителями особо не замечался. Но в этот раз все было по-новому. Подготовка к юбилею началась загодя. В конце февраля 1980 года депутаты городского Совета утвердили план мероприятий праздника, особо отметив ежегодный характер его проведения. Вот только отмечать День города решили не 1 декабря — в день пуска Шайтанского завода, а в третье воскресенье июня, приурочив его к дате постановления Президиума ВЦИК о преобразовании рабочего поселка Первоуральский в город Первоуральск.

К юбилею готовились основательно. Среди юбилейных объектов: дворец культуры «Строитель», возведенный на месте бывшего клуба металлургов (1980г.); дворец пионеров по проспекту Ильича (1981г.); автомобильный мост через железнодорожные пути у поселка Талица (1982г.); стоматологическая поликлиника по проспекту Космонавтов (1982г.) и новая гостиница. А еще 10 апреля 1982 года молодежный экспериментальный театр-студия «Вариант» показал первый спектакль «Ромео и Джульетта». 6 ноября 1987 года, в канун 255-летия города его жители получили еще один подарок — Дворец водных видов спорта

С середины 90-х годов XX века капитальное строительство в городе медленно умирает. В апреле 1998 года генеральный директор ОАО «Трест УТТС» П.А. Кожемяко был вынужден констатировать: «С начала года в Первоуральске не подготовлено к сдаче ни одного квадратного метра жилья. Тишина, но, увы, не благодать и на промышленных предприятиях города, не модернизируемых и не реконструируемых. Сегодня строители-профессионалы не у дел».

К концу столетия ситуация у строителей ухудшилась настолько, что трест УТТС был вынужден избавиться и от того, чем раньше так гордился. Здание СУ-3 было передано под автохозяйство ГОВД, здание СУ-4 отошло Сбербанку, а Дворец культуры «Строитель» и вовсе, ушел непонятно кому.

Между тем, были и в то время в городе островки, если и не благополучия, то надежности. За тридцать лет — с 1954 по 1985 год в поселке Динас было введено в эксплуатацию 53247 квадратных метров жилой площади. А за 11 лет — с 1987 по 1998 год — были построены 13 домов на 967 квартир, общей площадью 53321 квадратный метр! Первоуральскому динасовому заводу и жителям поселка Динас очень повезло, что в те трудные годы предприятие возглавлял Ефим Моисеевич Гришпун. И то, что современный жилой район Динас теперь напоминает именно город, а не заводской поселок — это в основном его заслуга.

Автор: Акифьева Нина Валентиновна