Их много. Незаслуженно забытых инженеров, врачей, учителей, воинов, спортсменов… За каждым именем – судьба. Судьба, вплетенная в историю города среди тысяч и тысяч других и прочих. Нам нужно только вспомнить.
МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ СОЛОВОВ: дворянин, интеллектуал, инженер, военный моряк и первый технический директор Шайтанского трубопрокатного завода. Его судьба никогда не была предметом краеведческих исследований, а случайные упоминания его имени в литературе о прошлом города носят самый общий характер и ограничиваются простой констатацией факта. И это несправедливо.
13 июля 1919 года красный 247-й полк практически без боя занимает Шайтанский завод. Белые части отходят в сторону Екатеринбурга и начинают долгий путь на Восток. Эшелоны увозят в Сибирь не только отступающую армию, но мирных жителей, среди которых немало инженеров, заводских техников, конторских работников и членов их семей.
После ухода белых оборудование Шайтанского завода находилось в самом плачевном состоянии (завод был мертв), а население продолжало бедствовать. В январе 1920 года удалось пустить мартеновский, листопрокатный, сортопрокатный и вспомогательные цехи. Но эти производства не имели дальнейшей перспективы, так как «оборудование не удовлетворяло самым элементарным требованиям современной техники». И вспомнили тогда шайтане о затее бывшего управляющего Чайкеля, «учитывая, что первые шаги в этой части уже были сделаны». К слову сказать, катастрофическое состояние железнодорожного транспорта, вызванное, главным образом, отсутствием котельных труб, «властно требовало скорейшего внедрения трубопрокатного производства по методу Эргерта именно на Шайтанском заводе».
«В области, когда я заикнулся о трубах, сразу ухватились за это дело. – Старайтесь! – вспоминал Михаил Георгиевич Бирюков. – Собрали мы прокатчиков, сдвинем ли? Василий Иванович Сосунов нас поддержал. «Не трусь, робята! – любимые его слова были. – Хозяевам не удалось, может, сами лучше сробим». «Сробить» не удалось. Пришлось ехать в Екатеринбург и просить помощи. Заводчан выслушали и направили в Москву, а оттуда на Ижорский завод.
Вскоре в Шайтанку прибыли «мастера трубного дела Ижоры»: инженер-механик Михаил Александрович Соловов и техники Василий Герасимович Герасимов и Василий Яковлевич Шишкевич. В те годы советская хозяйственная номенклатура строилась по политическим, а не по профессиональным мотивам. Руководители назначались и смещались постановлением парторганов и, как правило, не имели профильного образования. Поэтому при «политическом» директоре существовала должность директора технического. Этот пост на Шайтанском трубном заводе и занял Михаил Александрович Соловов.
Первый технический директор Шайтанского трубопрокатного завода появился на свет 5 сентября 1879 года в небогатой дворянской семье далеко от Уральских гор – в селе Муравлянка Рязанской губернии. После гимназии мальчик поступил в морское инженерное училище императора Николая I и успешно окончил его (серебряный знак).
Михаил Александрович Соловов, Кронштадт, 1901 год.
Зачислен во 2-й Балтийский флотский экипаж на должность младшего инженера-механика. В 1905 году назначен старшим судовым механиком минного крейсера «Абрек», а спустя полтора года – переведен судовым механиком яхты «Нева». С 1908 года Соловов курировал работу Ижорских заводов для нужд флота. В 1910 году он получил звание «инженер-механик, капитан 2-го ранга». Перед 1МВ служил механиком на императорской яхте «Штандарт». К моменту назначения на эту должность Михаил Александрович был уже настоящим боевым офицером. За его спиной – длительные заграничные плавания и сложные боевые операции. Среди его наград ордена: святого Станислава 2-й степени, святой Анны 3-й и 2-й степени, святого Владимира 4-й степени, Прусской короны 4-й степени, Турецкого Меджлиса 4-й степени.
Михаил Александрович Соловов был женат дважды. От первого брака имел сына Вячеслава и дочь Людмилу. Вторая жена Надежда Федоровна, дочь Федора Христофоровича Гросса, состоявшего тогда в должности флагманского инженера-механика и по совместительству начальника адмиралтейских Ижорских заводов. Кстати, Михаил Александрович прекрасно владел немецким языком, впрочем, как и его новые родственники – русским.
С июня 1917 года Соловов в звании полковника состоял в штате Управления Военного Воздушного Флота в должности начальника отделения по заводскому хозяйству. С марта 1918 Михаил Александрович на службе в РККА, он начальник Главвоздухофлота. По сути, Соловов стал первым советским руководителем ВВС РККА. Но уже через три месяца его понижают до начальника отдела, а затем переводят в распоряжение ВСНХ Республики. Затем еще более неожиданное (или ожидаемое) понижение до руководителя трубного производства Ижорского завода и неожиданная командировка на Урал, на Шайтанский завод.
В Петербург Михаил Александрович не вернется уже никогда. О чем он думал, глядя долгими зимними вечерами на лед Нижнего пруда, на гребни окрестных гор, на застывшую доменную печь Шайтанского завода? О семье, учебе в Морском училище, о боевых товарищах, встречах с императором? Евгения Федорова (Селезнева) вспоминала: «До революции был он ни много ни мало старшим механиком на «Штандарте» – яхте его величества, последнего российского императора Николая II. Рассказывал он, что на яхте завтракал он за одним столом с царем, цесаревичем Алексеем и императрицей Александрой Федоровной. Он не раз видел на яхте Распутина и даже здоровался с ним за руку. Вся его жизнь была как феерическая история, полная приключений и удивительных случаев. А рассказывал он очень живо и интересно».
"Первая" труба Шайтанского трубопрокатного завода (фото на память). Сидят на корточках слева направо: Соловов Михаил Александрович, технический директор предприятия; Чекасин Николай Никитич, уполномоченный руководитель предприятия. Рядом стоит рабочий с заготовкой для пресса. В центре снимка другой рабочий держит трубу. 1920 год, июль.
В Шайтанском заводе Соловов провел почти два года. В 1923 году он принимает предложение возглавить трест «Гормет». И вот он в Екатеринбурге. У него есть работа, и есть планы. К сожалению, его должность (увы, опять – технический директор) не приносит ему ни удовлетворения, ни денег. К тому же, Екатеринбург начала 1920-х, это не Петербург 1900 годов. Михаил Александрович в отчаянии, он бросает дела и уезжает еще дальше от Петербурга. Лет десять он проведет в Китае, где у него был брат или еще кто-то. Но вот – ностальгия!.. Хотя ему основательно не советовали, да и сам опасался, но… все же вернулся на родину. На свою голову вернулся! Хорошо еще, что сразу не расстреляли.
Соловова спасла профессия. Есть где-то у Онежского озера гора Пудож, а в ней месторождение титано-ванадиевых руд – копия шайтанского месторождения, что рядом с горой Волчихой. Руды эти в обычных доменных печах плавились плохо. И вот под бдительным оком 3-го управления БелБалтЛага небольшая команда заключенных, человек тридцать – металлургов, электриков, химиков, механиков – была призвана создать установку вращающихся электропечей, где бы плавился титан под сильным давлением какого-то газа. Мы не можем оценить заслуги Михаила Александровича на поприще плавления титано-магнетитов. Возможно, они оказались не столь впечатляющими, как заслуги его шурина Евгения Федоровича Гросса, члена-корреспондента АН СССР, сумевшего не только «отработать» 10-летний приговор, но получить «на ниве» оптики полупроводников всевозможные звания и премии, включая и Сталинскую, и Ленинскую.
В конце 1930-х годов лагерная судьба определила Михаила Александровича на берега реки Кеми. Здесь у самого ее устья при впадении в Белое море находился женский производственный лагерь «Швейпром». Были в лагере и мужчины, занятые исключительно на «мужских» работах (механики, наладчики, инженеры и т. д.). Как в любом другом лагере было здесь начальство. И начальству было скучно. И начальство решило устроить театр. Соловов оказался среди театралов. «Увы, нельзя сказать, чтобы он отличался актерским дарованием, – вспоминала Евгения Федорова. И это странно – ведь в жизни он был прекрасным рассказчиком. А сцена – как гипноз – сразу сковывала и парализовывала его». Творческие неудачи Михаил Александрович переживал с большим огорчением, особенно когда приходилось «снимать его с роли», но они не могли повлиять на его стремление жить театральной жизнью, делать для театра хоть что-нибудь. «Быть хотя бы осветителем или создателем всевозможных эффектов – «грома», «молнии» и тому подобного. Тут он был на высоте! Он проявлял максимум изобретательности и со знанием дела эксплуатировал и обслуживал технику. В общем, оказался весьма полезным и нужным членом театра!»
В 1941 году Михаил Александрович Соловов умер в лагерном лазарете.
Автор: Н. В. АКИФЬЕВА ©
