К 100-летию ЗАО «Русский хром 1915» .

К середине 20-х годов испарились надежды большевиков на мировую революцию и, следовательно, на безвозмездную помощь пролетариата других стран в проведении модернизации. Стало окончательно понятно, что рассчитывать придется только на собственные силы.

Вакуум шкафы на Шайтанском хромпиковом комбинате, 1923 год. Фото из фондов музея ЗАО «Русский хром 1915»

Шагом в этом направлении можно считать учреждение в Москве «Северного химического треста» (сокращенно СЕВЕРОХИМ). Среди его «учредителей» хромпиковые заводы страны – Кокшанский и Шайтанский. В 1924 году на основании анализа технического и экономического состояния предприятий ЦУГПРОМОМ было вынесено постановление «О ликвидации хромпикового производства на Кокшанском заводе и о концентрации всего хромпикового дела на Уральском (бывшем Шайтанском) хромпиковом заводе с необходимостью его расширения». Директором обновленного предприятия был назначен бывший руководитель Бондюжского завода Михаил Николаевич Пушкин. С ним в «Шайтанку» приехали человек тридцать рабочих и несколько мастеров, включая такого опытного «спеца» дореволюционной закалки как Анатолий Иванович Бурков.

А надо сказать, что решение могло быть и не в пользу «Шайтанки». На общем партийном собрании 29 мая 1924 года директор Шайтанского химкомбината Тимофей Степанович Тимощюк докладывал: «Последний приезд председателя треста СЕВЕРОХИМ товарища Чекина еще раз меня убедил, что они, трест, – хотят завод закрыть. Товарищ Чекин нам с техруком Одоевским прямо сказал: «Неужели не можете понять, что мы хотим завод закрыть, и в этом вы должны нам помочь. Чтобы инициатива о закрытии завода исходила от вас, а не от треста. Тогда мы сможем завод отдать англичанам».

Заметим, что подобная участь угрожала и другому первоуральскому предприятию – Первому уральскому трубному заводу. Из воспоминаний Евгения Григорьевича Акифьева: «В марте 1927 года к нам на завод нагрянул сам председатель треста ГОРМЕТ Тарыгин. Слух сразу пошел; «Приехал завод закрывать». Вызвали меня в контору. Тарыгин что-то карандашом вычеркивает. Бросил взгляд на меня:

– Молоко пьете от чужой коровы.

– Закрывать будете?

– И закроем! Вы сами…».

Время было, понятно, какое. Закрыли бы заводы, не было бы сейчас города Первоуральска! Однако ничего этого не случилось – не закрыли, в концессию не передали. Выжили заводы! Выжили благодаря нашим славным предкам. «Гвозди бы делать из этих людей…».

В сентябре 1924 года газета «Уральский рабочий» сообщала: «В течение восстановительного периода на Шайтанском хромпиковом заводе было построено три новых прокалочных печи и увеличено другое оборудование завода, благодаря чему возможная производительность его по сравнению с досоветским периодом увеличилась более чем в три раза и по основному продукту – натриевому хромпику – составляет около ста тысяч пудов в год. Первые партии натриевого хромпика, которые удалось продвинуть за границу, успели там себя зарекомендовать. По отзывам, которые мы имеем, наш хромпик на Лондонской бирже стоит вне конкуренции, благодаря высокому содержанию хромовой кислоты».

Расширение упарочного отделения старого Шайтанского хромпикового комбината, 1925 год. Фото из фондов музея ЗАО «Русский хром 1915»

На самом деле ситуация была куда как сложнее, и успокаиваться было рано. В октябре 1924 года техрук Шайтанского хромпикового завода Валериан Николаевич Засыпкин так обрисовал сложившиеся обстоятельства: «Чтобы выжить, мы должны дать тысячу тонн натриевого хромпика на экспорт. Ежемесячно мы должны выпускать по пять-шесть тысяч тонн продукции. Такой выработки мы еще не знали и никогда не имели. Это – боевое задание нашему заводу, и от выполнения этого боевого задания зависит дальнейшая судьба нашего завода».

Весной 1925 года стало, наконец, ясно, что самое худшее миновало: завод не закроют. И даже совсем наоборот. На расширение Шайтанского завода «ассигнуется» 1140000 рублей. В дальнейших планах – его реконструкция и увеличение производительности в два раза. «Донором» для обновленного предприятия становится Кокшанский завод.

Строго говоря, реконструкция – совсем не то слово, каким можно охарактеризовать начавшееся строительство. Федор Федорович Патрухин вспоминал: «…Полные и ясные проекты, а также многие рабочие чертежи, в общем, отсутствовали, равно как и сметы. Строительные работы и монтаж выполнялись по одним лишь эскизным чертежам или просто по соображениям строителей. Работа по оборудованию вследствие этого протекала с ошибками, недостатками и переделками».

Предполагалось, что переоборудование будет закончено к 1 октября 1926 года, но работы затянулись. Новый срок пуска обновленного завода был перенесен на 1 января 1927 года. После пуска «лицо завода коренным образом изменилось».

Приведу фрагмент из книги «Оранжевый кристалл» Альберта Сергеевича Яковлева, который, в свою очередь, цитирует Алексея Александровича Дятлова: «Что представлял собой завод? Несколько небольших корпусов. Заводоуправление, где размещался весь штаб: директор завода, главный инженер, бухгалтер и учетчик, а кроме того – лаборатория и завком. В основной производственный цех входили печное и газогенераторное (на дровах) отделения, участок выщелачивания, а также упарочное, уварочное и кристаллизационное отделения. В здании напротив производственного цеха размещались котельная, электростанция и размольное отделение. В стороне от основного цеха стояла печь для обжига известняка. В каменном здании помещались ремонтно-механический цех, электромастерская, техническое бюро, главный механик и тарифно-нормативное бюро. В одном из зданий размещалось сернокислотное отделение, молочная и душ на три рожка. На территории стояло двухэтажное здание заводоуправления и несколько производственных. Слева и справа от завода раскинулись небольшие поселки, а дальше завод со всех сторон обступили сосновые леса. Вся территория завода занимала тогда не более пяти гектаров. К нему тянулись конные дороги и тропы. Я обратил внимание на то, что тропы, по которым шли люди на работу, почему-то все желтые. Позднее узнал, что раздевалок на заводе не было, и рабочие уходили домой в той одежде, в которой работали».

Куйбышев среди работников Уральского хромпикового завода, 1927 год. Фото из фондов музея ЗАО «Русский хром 1915»

И еще эпизод из книги Яковлева «Весной 1927 года на невзрачном дворе хромпикового завода появился высокий человек в коротком пальто, в кепи, низко надвинутом на глаза, внимательные и горячие: шея обмотана шарфом, из-под шарфа выглядывает краешек светлой косоворотки. Человек в сопровождении других уверенно прошел по цехам, всем интересуясь, все примечая. Задерживался у печей. Расспрашивая мужика в буденовке, что да почему… Потом прошел в барак, где была столовая, и там, присев на лавку, разговаривал с людьми, разгоряченными недавней работой. Человек тот был Валериан Владимирович Куйбышев, Председатель ВСНХ. Куйбышев пробыл на маленьком заводе несколько часов. И поверил в его возможности, оценил перспективу».

«Недавно «хромпики» считались дефицитным товаром, но достигнутый на Шайтанском заводе масштаб производительности «позволил насытить рынок страны хромовыми солями в достаточной степени», констатировал статистический сборник «Наш район» в октябре 1927 года. Вот так выжил и стал крепчать Шайтанский хромпиковый завод. Статистика утверждает, что в те годы «Хромпик» – лидер района. Здесь самый большой коллектив работников, самая высокая заработная плата, самые масштабные темпы строительства жилья и социальных объектов. К слову, вскоре после посещения Куйбышева имя предприятия изменилось, называться он стал: «Уральский хромпиковый химический завод имени X лет Октября».

Впрочем, все эти события были всего лишь прелюдией к делам еще более масштабным и значимым. Но об этом в другой раз...

Источник: Акифьева Нина. На перепутье / Новая еженедельная газета № 30. 7 августа 2014.