Урал – горная страна с суровой природой на вечном сквозняке между Европой и Азией, огромное пространство между Россией европейской и Россией азиатской. Здесь терпимо относились к чужому мировоззрению, к иной вере, к другой нации и рассчитывали только на собственные силы, а дух свободы и авантюризма всегда был присущ местным жителям.

Урал доставался Российскому государству тяжело и кроваво. 2 октября 1552 года войско молодого русского царя Ивана IV (было ему в ту пору 23 года), прозванного впоследствии Грозным, штурмом взяло столицу некогда могучего Казанского царства. И воевода Михайло Воротынский докладывал царю: «Радуйся благочестивый самодержец! Казань наша… Что прикажешь?».

Однако еще «5 лет россияне не опускали меча: жгли и резали, пока край не смирился со своей участью», – писал в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзин. В результате, в 1557 году Урал на всем своем протяжении стал российским. Однако географическое приобретение края еще не означало его фактической принадлежности Российскому государству. «Огромные пространства легко давались русскому народу, но нелегко давалась ему организация этих пространств в величайшее в мире государство», – констатировал Николай Бердяев.

И вот здесь, совершенно к месту, оказались Строгановы и их особое уральское пространство.

Аника Федорович Строганов.

Строгановы были первыми крупными землевладельцами Урала. Огромная территория края на несколько столетий стала их, пусть и условной, но собственностью. По подсчетам историков, сформированные в результате многочисленных пожалований, покупок и захватов, пермские вотчины Строгановых к началу XVIII века насчитывали более 10 миллионов десятин земли и, по словам М.А. Алданова, «представляли собой, быть может, беспримерное явление в истории».

Кроме территорий были у Строгановых и другие атрибуты власти – свои вооруженные отряды, а также право «судить и ведать» всех своих «слобожан» без вмешательства царских воевод. Заметим, что такое исключительное право Строгановы сохраняли и при Иване Грозном, и при Лжедмитрии I, и при Василии Шуйском. Вообще время Смуты – это особый период для строгановского «царства». Ведь кроме коммерческих выгод от продаж резко подорожавшей соли, возможно, была у них надежда (пусть и призрачная) на большую самостоятельность, а может даже (чем черт не шутит) и на независимость.

Ошеломляюще быстрое присоединение Урала и Сибири к России стало прочным и бесповоротным лишь после сибирского похода Ермака. Похода, завершившегося разгромом войск потомка Чингисхана сибирского царя Кучума; похода, поставившего точку в величайшей трагедии русского народа, начатой побоищем на реке Калке в 1223 году; похода, сделавшего русское продвижение на восток, по словам историка Л.Н. Гумилева, «необратимым».

Но какова была истинная цель Ермака? «По велению Ивана Грозного для укрепления восточной границы купцов Строгановых», – считают авторы новых российских энциклопедий. Однако из всех существующих точек зрения – эта представляется нам не самой аргументированной. Да и те немногие отрывочные сведения о личности атамана вряд ли позволяют нам нарисовать портрет государственника, обеспокоенного расширением державы Ивана IV. Судя же по Есиповской летописи, старейшему письменному источнику, описавшему подвиги атамана, выходило, что его казаки вволю «повеселившись» на волжских струях и, пограбив всех, кого ни попадя, решили уйти на Каму. Видимо, пермские леса показались казакам надежным укрытием от царского гнева. Но, возможно, привлекал разбойников и тот особый статус, которым обладали строгановские владения – своеобразное государство в государстве.

Ермак Тимофеевич.

Вообще история с походом Ермака остается крайне запутанной и спорной, а версий тех событий с каждым новым веком становится только больше. Некоторые исследователи считают, что Ермака привела в Сибирь страсть к присвоению чужих богатств. Другие полагают, что его призвали защищать свои владения от набегов «татарови» Строгановы. Третьи находят, что Ермак по собственному желанию появился на строгановских землях, и они, чтобы избавиться от разбойников, уговорили их направиться в Сибирь.

Но есть и еще одна версия, о которой как-то не принято говорить. Так, Введенский в своей книге «Дом Строгановых в XVI –XVII веках», цитируя протоколы Санкт-Петербургской академии наук, пишет, что «господин профессор Ломоносов мнит, что подлинно неизвестно, для себя ли Ермак воевал Сибирь или для всероссийского самодержца. Однако есть правда, что он потом поклонился ею (Сибирью – авт.) всероссийскому монарху. И того ради, если оные рассуждения, которые о его делах с похулением написаны и не могут быть исправлены, то лучше их все выкинуть…». Так что версия об особой казачьей территории под управлением Ермака в границах восточного Урала и сопредельной Сибири вполне, на наш взгляд, состоятельна.

Казалось бы, рассуждать о «самостийности» края при Петре Великом бессмысленно. Но здесь обращает на себя внимание фигура одного из ближайших соратников Петра – сибирского губернатора, кавалера ордена Андрея Первозванного, князя Матвея Петровича Гагарина, в 1721 году на дыбу вздернутого в подвалах Петропавловской крепости. Считается, что причиной казни стало непомерное воровство князя. Он, якобы, утаивал доходы от торговли с Китаем и Средней Азией. По его приказу в Сибири раскапывались скифские курганы, а золото присваивалось. Но водились за опальным губернатором и другие «грехи», с точки зрения царя, и более серьезные, и более опасные. Якобы хотел он Сибирь сделать отдельным государством, а Сибирью в те годы считалось все, что лежало к востоку от Пермского края. «Гагарин «злоумышлил» отделиться от России, сформировал полк из пленных шведов, делает порох…», – «словом и делом государевым» сообщали из Тобольска недруги князя. Правда это или злой умысел недоброжелателей мы, вероятно, никогда не узнаем. Однако на Петра I аргументы подействовали. А то, что еще одним Рюриковичем станет меньше, – так это государству только на пользу.

Империя Петра I поставила крест на самостоятельности Урала. Хотя не все население края думало так. Несмотря на то, что формально Башкирия добровольно присоединилась к русскому государству еще в XVI веке, на деле же за два последующих века на Урале произошло, как минимум, три крупных и кровопролитных башкирских восстания. Но изменить ход истории в крае они уже никак не могли.

Однако Урал не потерялся среди прочих российских губерний. Вместе с появлением горных заводов возник и особый статус региона. «Это было настоящее государство в государстве, беспримерное существование которого требует серьезного изучения: тут были свои законы, свой суд, свое войско и совершеннейший произвол над сотнями тысяч горнозаводского населения», – писал Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк.

Василий Никитич Татищев

Лицом этого «государства» было Уральское горное правление, а глава его приравнивался правами к губернатору и считался доверенным лицом императора. Государственные люди стояли тогда у штурвала горнозаводского Урала: Василий Никитич Татищев, Вилим Иванович Геннин, Аникита Сергеевич Ярцев, Владимир Андреевич Глинка…

Георг Вильгельм де Геннин (Hennin)

Василий Иванович Немирович-Данченко, подчеркивая исключительность и могущество горнозаводского начальства, пустил в оборот фразу, приписываемую Владимиру Андреевичу Глинке: «Я – царь, я – бог Уральского хребта». А хребет, надо сказать, был знатный, по пяти губерниям растянулся.

Под стать горным начальникам были и заводские жители. И генерал Геннин, прощаясь с Екатеринбургом, писал Татищеву: «Здешние люди, как Вы сами знаете, понуждения себе не любят. И ежели их принуждать, то могут скоро сыскать другие дороги».

Владимир Андреевич Глинка

После Гражданской войны говорить об особом статусе края не приходится. Автор сознательно не рассматривает проекты внешнего влияния на судьбу региона. Например, такой, как создание независимой Волго-Уральской Республики (Идель-Урал), спланированный руководством фашисткой Германии.

Начало 90-х – годы великих политических и экономических потрясений. 12 апреля 1993 года более 80 процентов населения Свердловской области высказались за придание региону статуса республики. Опираясь на результаты народного волеизъявления, 27 октября 1993 года сессия Свердловского областного Совета практически единогласно приняла за основу проект Конституции Уральской республики, а 31 октября Эдуард Россель объявил о создании нового субъекта в составе Российской Федерации. «Нам не нужен суверенитет, но очень нужна экономическая и законодательная самостоятельность», – заявил тогда Россель.

Как пояснил Россель в эксклюзивном интервью для радио «Свобода», резко ускорить процесс юридического оформления нового государственно-территориального образования на территории России его заставляет не только нестабильная политическая ситуация в центре, но и представленный для обсуждения проект Конституции Российской Федерации. «В этом проекте записано, что изменить свой статус области смогут только после того, когда будет принято решение только всеми субъектами Федерации. Это значит, этим пунктом закрываются ворота полностью, стопроцентно, по изменению статуса другим областям. Я хочу, чтобы наша область, учитывая, что мы уже провели опрос, сессию, вырвалась из этой мертвой петли…» – заявил свердловский губернатор.

Эдуард Эргартович Россель

Однако вырваться не получилось. Уральская республика просуществовала всего десять дней. 10 ноября 1993 года указом президента России Ельцина решение Свердловского областного Совета было отменено, Эдуард Россель отрешен от должности, а все решения по Уральской республике были признаны не имеющими силы. Как сообщил низложенный губернатор, республика была разогнана, главным образом, из-за позиции, которую занял Сергей Шахрай, в то время председатель Госкомитета по делам федерации и национальностей. «Он напугал Ельцина, сообщив ему, что мы собираемся создавать свою армию, печатать деньги и провозгласили верховенство законов Уральской республики над законами РФ» – сказал Россель.

2009 год стал для Свердловской области последним "росселевским" годом. «Дед» уходил из власти тихо и достойно. Никто даже и не заметил, что вместе с ним ушла целая эпоха – эпоха надежд и сомнений, успехов и разочарований. И вряд ли еще кто в ближайшем будущем возьмет на себя смелость «вступить в ту же воду».

Акифьева Н. В. Уральское пространство и его зодчие / ВЕСИ. 2010. № 3. С. 22-24.